Я забуду тебя, Итан  - Уитни Джи

– Т-с-с, тише… – Она погладила меня по спине, терпеливо ожидая, пока иссякнет мой поток слов, а потом снова предложила мне сесть. – Ты и правда думаешь, что Итан тебя не любит, Рэйчел?

НЕТ!

– У меня нет причин верить в обратное, – уныло сказала я. – И я давно с ним не разговаривала.

– Ты открывала его письма?

– Нет, но… – Я запнулась. – Откуда ты знаешь о его письмах?

Она улыбнулась.

– Можешь мне поверить, что, когда он звонит нам, чтобы спросить, нет ли у нас каких-нибудь вестей от тебя, он делает это от безысходности, и, если можно хоть что-то определить по голосу человека, говорящего по телефону, я почти уверена, что он так же страдает от вашей размолвки, как и ты.

– Это хорошо. – Я в последний раз всхлипнула и вытерла глаза.

– Ты ведь не это имеешь в виду. – Она тихо рассмеялась. – И прекрасно это знаешь.

– Я знаю, что больше всего на свете хочу, чтобы мы с ним никогда не переходили черту. Жаль, что мы не остались врагами.

– Рэйчел Доусон, – сказала Стелла, все еще смеясь и протягивая мне салфетку. – Если бы вы были настоящими врагами, вы бы никогда не поддерживали связь, никогда не писали бы друг другу по сто писем в неделю, не говоря уже о том, чтобы жить вместе.

– Мы писали друг другу только потому, что никто больше мне ни разу не ответил на письмо.

– Ты в этом уверена? – Стелла понимающе улыбнулась. – Что-то мне подсказывает, что в конце концов он все равно нашел бы способ как-нибудь связаться с тобой.

– Очень в этом сомневаюсь. – Я презрительно фыркнула. – Он даже не знал, что я буду учиться в море, пока я ему не написала.

Она улыбнулась и покачала головой.

– Рэйчел, Рэйчел, да знаешь ли ты, что Итан приходил к нам за две недели до начала первого учебного года и спрашивал, почему он ни разу не видел тебя ни на одном мероприятии в кампусе. Когда мы сказали ему, что ты решила выбрать программу «Семестр в море», он потребовал, чтобы мы дали ему расписание портов и сказали, каким образом можно с тобой связаться. Ты просто написала ему первой…

Несколько дней спустя я махала вслед такси, на котором отец и Стелла уезжали в аэропорт. Когда оно исчезло из вида, я зашла в сувенирный магазин, который был ближе всего к порту, чтобы купить последние сувениры перед посадкой.

Бросив в корзину еще один набор открыток, я подошла к стойке с ручками с монограммами и поискала ручку с именем Итан. Найдя ее, я еще подобрала подходящие по размеру толстовку и шапочку и тоже бросила их в корзину.

Так как здесь была телефонная связь, я планировала использовать последние полчаса, чтобы ответить на некоторые сообщения, которые он мне отправил.

Или, может быть, мне стоит позвонить… А может, лучше позвонить с корабля, чтобы мы могли поговорить дольше тридцати минут.

Раздумывая над этим, я направилась к кассе и поставила корзинку с покупками на прилавок.

– Так ты действительно не собиралась отвечать на мои письма? – раздался сзади знакомый низкий голос. – Ты вообще не собиралась больше со мной общаться?

Что? Я растерянно обернулась, решив, что мне этот голос просто почудился, и оказалась лицом к лицу с Итаном. Его голубые глаза ярко блестели, а губы изогнулись в сексуальной улыбке. Мое сердце чуть не выскочило из груди, когда он окинул меня тем особенным, так хорошо знакомым мне взглядом.

– Я очень рад, что ты сейчас здесь, а не в Москве, – сказал он, заправляя мне прядь волос за ухо. – Иначе мне пришлось бы до следующего месяца ждать встречи с тобой в Китае.

– И ты прилетел бы туда, чтобы меня увидеть?

– Без раздумий.

Мы смотрели друг на друга, и все слова, которые, как мне казалось, я обязательно должна ему сказать, вдруг вылетели у меня из головы.

– Мисс? – окликнула меня кассирша. – Мисс, вы собираетесь оплачивать эти вещи?

– Да, – сказал Итан, обойдя меня и подавая ей свою кредитную карту.

Мы ничего не говорили, пока кассирша, не торопясь, сканировала и упаковывала мои покупки, а когда она закончила, Итан вручил мне сумку и, обняв меня за талию, вывел наружу.

Он подвел меня к скамейке, но не стал садиться. Он просто смотрел на меня.

Не желая терять ни одной драгоценной минуты, я выдохнула и затараторила:

– Я собиралась тебе ответить, честное слово. Я только что закончила писать пять писем и собиралась сейчас позвонить тебе или, может, ответить на твое электронное письмо, но так пока и не решила, что сделать. Когда ты подошел, я все еще пыталась понять, какой из этих вариантов имеет больше смысла, так что ты не думай, что…

– Я люблю тебя, Рэйчел, – прервал он мои сбивчивые оправдания. – Я люблю тебя.

Мое сердце бешено забилось. Он прижал палец к моим губам.

– Ты услышала меня, – сказал он, улыбаясь. – Тебе нет необходимости спрашивать меня, что я только что сказал, но, поскольку я знаю, что тебе нужно услышать это снова… – Он притянул меня к себе и поцеловал в лоб. – Я люблю тебя, Рэйчел Доусон, я люблю тебя с семи с половиной лет.

Я широко раскрыла глаза и рот.

Он провел пальцами по моим волосам.

– Прости, что не подумал о тебе, когда подписывал контракт с Гудзонской бизнес-школой и решил уехать в Нью-Йорк, куда на самом деле даже не хотел ехать. Это был просто чудовищный эгоизм, признаю, и ты была права, я сделал это только для того, чтобы заслужить одобрение отца.

– Ты и правда только что сказал, что любишь меня с семи с половиной лет?

– Да. – Он обнял меня и поцеловал так глубоко, долго и нежно, что я едва не задохнулась.

– Позволь мне закончить… – Он подождал, пока я отдышусь, затем ласково погладил по спине. – Прости, что не рассказал тебе о Нью-Йорке сразу, что не захотел остаться с тобой в кампусе на последнем курсе. – Он немного помолчал. – И хотя я понимаю, что тебе скоро нужно возвращаться на корабль, я хочу, чтобы ты знала: я готов поехать куда угодно, чтобы показать тебе, как много ты значишь для меня и всегда значила. И как бы мне ни нравилось писать тебе письма, я бы все же предпочел видеть тебя лично каждый день.

– Моя учеба заканчивается через несколько месяцев, – сказала я, улыбаясь, а он поцеловал меня снова. – И я могу дать тебе обновленное расписание заходов в порты. – Я открыла сумочку и достала распечатанную копию нового расписания нашего корабля.

В тот момент, когда он взял листок из моих рук, раздался хорошо знакомый мне звук, оборвавший наше неожиданное свидание, – десять ударов судового колокола, – сигнал, говорящий о том, что ровно через десять минут наш корабль отдаст швартовы и покинет порт, этот колокол прозвучал для меня как первая труба апокалипсиса.